Старший врач Динамо: «Блохин — непростой человек, но у него добрая душа»

Леонид Миронов

Старший врач киевского «Динамо» Леонид Миронов рассказал о травмах футболистов, о своем приходе в спортивную медицину, о сотрудничестве с другими клиниками и о многом другом.

- Насколько серьезна травма Домагоя Виды, которую он получил в матче с «Зарей»? На какие сроки его восстановления можно рассчитывать?
- Еще в начале игры Вида получил очень жесткий удар по мышце задней поверхности бедра, в результате чего мышца резко спазмировалась, появилась сильная боль. Мы ему оказали экстренную помощь, в принципе уже тогда было подозрение, что он не сможет продолжать игру, и я настаивал на том, чтобы он заменился, но Вида сказал, что продолжит играть. Но уже в конце первого тайма произошел рецидив этой травмы, на рывке он почувствовал резкую боль в задней поверхности бедра, что привело к экстренной замене. Как минимум в этом случае происходит повреждение мышечной ткани с небольшим кровоизлиянием.

Мы не успели провести тщательную диагностику, потому что сегодня утром Вида улетел в Хорватию. Но, надеюсь, хорватские врачи разберутся, сделают квалифицированную диагностику и постараются сделать все возможное, чтобы он участвовал в чемпионате мира.

На восстановление ему понадобиться около 3 недель.

- Будете созваниваться с его врачами?
- Вряд ли мы будем созваниваться с врачами из Бразилии. Вида обещал, что будет нам звонить и сообщать о состоянии своего здоровья все то время, пока будет находиться в национальной командой на сборе в Австрии.

- Какое состояние здоровья Олега Гусева?
- У Олега Гусева все хорошо. Он в стадии практического выздоровления, мышца заживает хорошо. Завтра, кажется, он планирует выехать с женой в отпуск. На сборах он уже будет готов на 100% к полноценной работе.

- Из-за чего у него рецидивы на протяжении этого сезона?
- Здесь очень много причин. В первую очередь, это его футбольный стаж. Нам в советское время говорили, что футбол - это здоровье. Профессиональный спорт - это не здоровье, в результате длительных, интенсивных, иногда чрезмерных нагрузок происходит износ всей соединительной ткани. Также механические травмы, грубые травмы. В результате механического повреждения появляется много всевозможных проблем - как острых, так и хронических проблем заболевания опорно-двигательного аппарата, ввиду так называемого износа тканей. У профессиональных спортсменов, а особенно у футболистов, этот так называемый износ тканей происходит в два раза быстрее, чем у обычных людей. Страдают суставы, хрящи суставов, связки, сухожилия, мышцы и т.д.

- Для того, чтобы у Олега не повторилась эта травма, нужно полноценное восстановление или он в принципе не застрахован?
- Не только для этого. Конечно, никто не застрахован. Здесь нужно сочетание всех факторов: правильный режим, образ жизни, правильное питание (сбалансированное, качественное), правильная система тренировки, учитывая его возраст и особенности его организма, а также перенесенные им всевозможные травмы и операции, индивидуальная система подхода к нему, допустим, назначение ему каких-то нагрузок. Общую работу молодые спортсмены могут выполнять в большем объеме, а игрокам с огромным футбольным стажем где-то, может, снизить нагрузку и дать другую нагрузку, щадящую.

- Когда травмировали Женю Хачериди, говорили о трехнедельном периоде восстановления, тем не менее, все затянулось, была даже операция. Как так получилось?
- В Испании на сборах, еще в январе месяце, у Жени появились жалобы на боли в области надколенника. Мы ему срочно сделали диагностику в Испании, очень качественную. И тогда мы нашли у него хроническое дистрофическое заболевание собственной связки надколенника. Это не травма. Это заболевание развивается годами, но оно проявилось именно тогда. Он играл до этого момента, связка ему позволяла, но вот настал момент, когда пошли боли. Мы с честью вышли из этой ситуации. Мы ему консервативно пролечили эту собственную связку наколенника, так называемый синдром прыгуна, за две с половиной недели мы справились с этим заболеванием. Он стал тренироваться, начал чемпионат, а потом в одной из игр он сделал ошибку – пошел в подкат, потом резко вскочил - и у него произошло повреждение подколенной мышцы. Здесь уже чисто механическая травма из-за неправильно скоординированного движения бедра. Мы ему сделали МРТ, сделали ультразвуковое исследование, отправили диск со всей информацией нашему ведущему специалисту в Германии, который нас постоянно консультирует. Получили заключение – данная травма не требует оперативного вмешательства, лечите консервативно. Но в тот момент мы уже нашли некоторые дистрофические изменения с менисками у Жени. Но они не требовали операционного вмешательства, тем более, мы получили подтверждение немецких специалистов.

Мы продолжали его лечить, вылечили от этой мышечной травмы. Он уже 10 дней выполнял огромный объем работы – беговую и прыжковую работу. Но случилось несчастье, во время домашнего просмотра матча «Черноморец» - «Динамо» Киев, когда Макаренко забил ответный гол, Хачериди в пылу эмоций вскочил и у него заклинило колено. Произошло ущемление латерального мениска. Такое бывает. У нас когда-то Андрей Шевченко присел и уже встать не смог: разрыв мениска – и сразу на операционный стол.

Но даже после того, как у Жени заблокировалось колено, мы пытались его вывести. Провели все необходимые консультации. Из Германии нам ответили, что повреждения мениска нет. Меня это не устроило, я настоял на том, чтобы отправить Хачериди на консультацию. Мы 30 апреля с ним вылетели в Мюнхен. Попали к профессору Айхорну, привезли с собой все результаты исследований, что мы делали с января месяца. Айхорн все посмотрел, систематически проверил все Женино колено, сказал, что не находит повреждения мениска, но все же рекомендовал нам сделать еще одно исследование у них в клинике. Мы его сделали, проехали всю Баварию и уехали в Киев. Через два дня нам пришло сообщение от профессора, что латеральный мениск цел.

Мы опять стали искать причину, потому что колено у Хачериди все равно заклинивало, и таки нашли. Уже с нашими специалистами мы нашли трещину в латеральном мениске, и уже настояли на том, чтобы немцы его взяли на артроскопию. И когда наш коллега Андрей Шморгун привез Женю в Германию, то профессор Айхорн снял перед нами шляпу и извинился. Сказал, что мы были правы.

Тогда Хачериди был прооперирован. Этот латеральный мениск был поврежден с двух сторон, было наложено два шва, немножко подчистили сустав, немножко насечки сделали на одну связочку, и все. Сейчас Женя проходит реабилитацию, все идет хорошо, планомерно. Вчера уже ему сняли швы.

В начале августа его уже можно ожидать в общей группе. Первый сбор с командой он пропустит. Второй, скорее всего, захватит половину.

Сейчас, к сожалению, предписание такое, что он 4 недели будет на костылях. Нагружать колено нельзя. Он находится в специальном коленном корсете, приезжает на базу, чтобы делать специальные процедуры.

Через 4 недели он костыли выбрасывает, и у него начинается интенсивная физическая реабилитация. С этой целью мы его направляем в реабилитационный центр для профессиональных спортсменов под Мюнхеном, под Регенсбургом. Жене это будет крайне нужно.

- Вчера Сергей Ребров сказал о том, что многие наши легионеры (Ленс, Мбокани, Драгович) играли последние матчи чуть ли не на уколах? Из-за чего это?
- У каждого футболиста, который играет более десяти лет, есть хронические заболевания опорно-двигательного аппарата: изменения в суставных лещах каленных суставов, изменения в связочном аппарате голеностопного сустава, проблемы с позвоночником (функционального характера, не органического). У Мбокани была небольшая проблемка с коленными суставами. Там тоже есть проблемки, хронического характера. Они, бывает, обостряются, особенно часто по весне. Поэтому мы давали им противовоспалительные, обезболивающие препараты. Ничего особенного в этом нет, во всем мире делают это. Это не то, чтобы мы чуть ли не под дулом автомата заставляем их играть.

Единственное, что была проблема у Велозу. В одной из игр он получил очень сильный ушиб в грудную клетку, у него был поднадкостничный перелом трех ребер. Но что значит «поднадкостничный перелом»? То есть сама костная ткань ребра повреждена не была, никаких смещений не было, ребро выстелено очень плотной оболочкой, которая называется «надкостница». Так вот, эта надкостница лопнула, как трещинки идут по стеклу, но это вызывало у него колоссальную боль. Я месяц занимался с Велозу, проводил ему мезотерапию гомеопатическими препаратами, ему это очень нравилось, эффект был колоссальный. Когда он узнал, что у него перелом, только тогда испугался, сказал, что не будет играть. А до этого играл во Львове с тем же диагнозом, причем в острый период. Да, играл на блокаде. В практике в спортивной медицине это допускается и делается, ни мы, ни футболист ничем не рисковали.

- В Украине учат спортивной медицине, и как вы к ней пришли?
- Это очень долгий путь. Я учился в далекое советское время, в 1973 году закончил Киевский медицинский институт. В свое время я тоже был спортсменом, даже на полупрофессиональном уровне занимался гандболом, когда-то даже был приглашен в юношескую сборную Украины. Уже в студенческое время я достаточно серьезно увлекался баскетболом, был капитаном команды Киевского медицинского института 6 лет подряд, был сборником Советского Союза от «Буревестника», была такая команда в чемпионате Украины среди медвузов Украины и в чемпионате Союза. Когда я учился, спортивной медицины вообще как таковой не было. Был у нас факультатив «Врачебный контроль» - и все. Единственным университетом в советское время, который готовил врачей специально для элитных спортсменов, был Тартуский университет, где был факультет спортивной медицины. Это был абсолютно закрытый факультет, туда могли попасть или самые знаменитые спортсмены, олимпийские чемпионы, чемпионы мира, или же блатные. Это я точно знаю, потому что я был спортсменом и очень часто общался, и был в Тартуском университете. Кстати, мы там играли, Киевский мединститут дружил с Тартуским университетом, а там была команда высшей лиги. Мы каждую зиму приезжали к ним в гости, играли, и у меня было там очень много знакомых, я очень долго поддерживал с ними связь. Тогда спортивная медицина только начинала зарождаться, поскольку во всем спорте медицина стала играть колоссальное значение, потому что начались проводиться интенсивные олимпиады, чемпионаты мира, Европы и прочее. У нас тоже задумались об этом, но спортивная медицина официально появилась у нас где-то в конце 80-х годов. Появились кафедры спортивной медицины. В первую очередь они появились в институтах усовершенствования врачей, а потом уже и в медицинских институтах. Как происходило мое обучение? Это все было дополнительно, это было мое переобучение, доучение и постоянноучение. Начиная с 1992 года, я в течение двадцати лет постоянно учился, каждый год я был на каких-то курсах специализации или квалификации, или же переквалификации. Я прошел все пути ада по защите врачебной категории по спортивной медицине.

У врачей, особенно в советское время, есть система оценки квалификации врачей по категориям. Есть третья категория (так называемая начальная категория врача), вторая категория, первая и высшая. Вот я прошел все эти этапы защиты, и, конечно, самой сложной была защита высшей категории по спортивной медицине, потому что это была коллегия Министерства здравоохранения с участием 12-ти профессоров всех ведущих специалистов Украины. А спортивную медицину знает только один специалист - директор Центра спортивной медицины, поэтому было очень много вопросов по терапевтическому профилю, хотя я терапевт тоже, терапевт высшей категории.

В свое время я закончил три интернатуры. Первая интернатура в 1974 году была по судебной медицине, где я досконально изучил анатомию и патанатомию. Потом была кадровая служба в советских вооруженных силах. В Центральном военном госпитале я закончил интернатуру по терапии, через год там же закончил по хирургии. Потом были курсы по спортивной травматологии. По спортивной медицине от начала до конца каждый год специализация, усовершенствование и т.д. Горжусь еще своими курсами по клинической кардиологии, я учился в 1989 году в Институте Стражеска, это были стационарные 4-месячные курсы. Тогда я уже был начальником поликлиники академии ПВО сухопутных войск. И больше всего горжусь школой ФИФА, которую я закончил в 2000 году в Москве. ФИФА организовали очень серьезные курсы для врачей национальных конфедераций всей восточной Европы. Мы учились и жили в Бору почти 3 недели, нас муштровали, как настоящих новобранцев. Я очень доволен тем базисом, именно по футбольной медицине, который я тогда получил.

- Вы изначально хотели заниматься именно спортивной медициной?
- Получилось это волею случая, а потом мне это настолько понравилось, что я уже и не мыслил себя в какой-то другой работе. Единственное, что когда Советский Союз развалился, был перерыв в деятельности спортивного врача. Мне несколько лет пришлось заниматься настоящей военной медициной, но это не помешало мне впоследствии восполнить упущенные годы и возобновить свои знания в еще большем объеме. Врач должен учиться постоянно, ежесекундно, ежечасно и всю жизнь, до конца.

- Вы работали в разнообразных командах: баскетбольных, гандбольных, футбольных. Отличается ли специфика спортивной медицины в разных командах?
- Да. Специфика отличается, во-первых, в объеме работы. Во-вторых, в количестве и механизмах травм, в диагностических мероприятиях. Отличается также в количестве пациентов, которых приходится обслуживать, в футболе минимум 30 человек, и каждый требует внимания. В баскетболе 12 человек, в гандболе то же самое. А в футболе 30, плюс никто у нас не снимал помощь по семейной медицине, ведь у каждого футболиста есть жены, дети, родители. Им не к кому обратится, они в первую очередь обращаются к нам, и мы помогаем, другого выхода нет. Пытаемся проконсультировать или помочь найти им хорошего специалиста по какому-то конкретному заболеванию.

- В какой команде или в какой период вам комфортней всего работалось?
- Смотря что вы подразумеваете по словом «комфорт», ведь в многих командах работать очень тяжело. Медицинские службы слабо развиты. Очень хорошие у меня воспоминания, где все удачно сочеталось, о работе с Семеном Альтманом в «Черноморце» в 2003-2006 годах. В эти годы я получал максимальное удовлетворение от своей работы: и от комфорта, и от хороших условий работы, и от тренера.

- С каким тренером были наилучшие отношения?
- У меня с Семеном Альтманом были очень хорошие, творческие, но не всегда ровные. Семен - человек очень грамотный, с философским складом ума. Что-то ему не нравилось, бывали обычные рабочие споры насчет спортивной медицины, а личные взаимоотношения у нас были прекрасные. С каким тренером мне еще приятно работалось, так это с Колотовым Виктором Михайловичем. Это был человек изумительной души, специалист, просто слов нет. Очень давно я работал в киевском «СКА», был такой очень известный футболист Мамыкин Алексей Иванович, удивительно мыслящий человек, тонко понимающий футбол, который мог по ходу жуткой игры перестроить команду настолько, что игра менялась и мы всегда выигрывали, это время незабываемое. С Мунтяном у меня были очень тесные дружеские отношения и очень хороший опыт работы. Со многими были хорошие отношения, с Войновым Юрием Николаевичем, Жилином Виктором Степановичем, и с Севидовым я работал, и с Блохиным, и с Семиным. Со всеми у меня были нормальные отношения.

- Какие у вас сложились отношения с Олегом Блохиным? Как он общается с медицинским персоналом?
- С Олегом Владимировичем я познакомился очень давно, когда он был еще игроком. Он непростой человек, но у него добрая душа. Он в прошлом один из лучших наших игроков. У него непростая судьба, и все было бы хорошо, если бы не случай с его здоровьем, это его немножко подкосило. Хотя, могу сказать, что все то время, которое он провел в команде после операции, я от него ни на шаг не отходил и пытался ему помочь во всех рекомендациях, которые давали оперирующие нейрохирурги и терапевты. Все то, что было назначено, было выполнено в полном объеме.

- Какие отношения легионеров с медицинским персоналом внутри команды?
- Сложный вопрос. Особенно, когда приезжает легионер с именем, из Европы, у них несколько пренебрежительное отношение к медицинской службе, но когда они начинают видеть, что у нас есть, какое у нас есть оборудование, какие у нас помещения, как работает медицинский персонал, начиная от среднего медицинского персонала и заканчивая врачебным, многие начинают нас уважать и уже все новые ребята очень уважительно к нам относятся. Но бывает, конечно, в семье не без урода. Бывают ершистые футболисты.

- А с кем непростые отношения?
- Непросто было в начале с Лукманом Аруной, он немного не понимал, куда попал, тем более, что мы в диагностическом плане нашли у него некоторые проблемки, которые нужно было уточнить. Я даже его возил в клинику в Рим, где его неделю обследовали. Европейские кардиологи дали заключение, что он может играть, с чем мы согласились. Сейчас все идеально, он даже полюбил нашу медицинскую службу.

- Как распределяются обязанности в медицинской службе, кто чем занимается, чем занимаетесь вы?
- Медицинская служба «Динамо» состоит из трех врачей. Есть у нас доктор Малюта Владимир Юрьевич. Я вообще его считаю корифеем и создателем в футболе медицины Советского Союза, потому что так, как он работал в советское время, когда практически никто не знал, что такое спортивная медицина, а футбольная медицина вообще не звучала, он первый, кто начал создавать настоящую медицинскую службу профессионального футбольного клуба. Я считаю его своим наставником, я с ним знаком уже 35 лет, наши пути всегда пересекались, мы очень давно дружим. Доктор Малюта у нас официально является главным врачом, но ввиду его возраста и здоровья он выполняет определенные функции, которые ему позволяет его самочувствие. В первую очередь это общее планирование работы, организационная работа, физиотерапевтическое направление, занимается всевозможным учетом, отчетами, пишет всевозможные служебные рапорты, назначает консультации, договаривается с ведущими нашими знаменитостями, чтобы нас проконсультировали того или иного игрока. В общем, он наш корифей и наш наставник.

Я занимаюсь огромным участком работы, наверное, самым большим. В первую очередь терапевтического профиля, потому что я являюсь лицензированным специалистом в области спортивной медицины. У меня международная лицензия, подтвержденная в Украине, в Европе и Америке. Я занимаюсь функциональной диагностикой, состоянием игроков и их сердечно-сосудистой системой и другими системами, витаминизацией, фармакологической поддержкой (так называемая биологическая медицина, биологическое обеспечение профессиональных спортсменов), всем терапевтическим профилем. Также я являюсь международным специалистом в области гомотоксикологии. Кроме того, я обладаю всеми навыками отпуска всех физиотерапевтических процедур, достаточно объемными знаниями в области травматологии. Я единственный в команде, кто занимается спортивной так называемой мезотерапией. Ею мало кто занимается, потому что это введение специальных гомеопатических комплексных препаратов в определенные рефлекторные китайские точки.

У Андрей Шморгуна травматологический профиль, он парень молодой, перспективный, грамотный, образованный. Он закончил в свое время клиническую ординатуру по хирургии в Институте Шалимова, затем он у нас работал в футбольной академии, потом в «Динамо-3», и потом Малюта решил его забрать себе в помощники. Андрей у нас закрывает практически всю травматологию, он специалист по тейпированию суставов, он проходил обучение, был на конференциях, на курсах, он очень хорошо этим владеет.

Плюс снабжение - это неотъемлемая часть, хозяйственная работа. Мы помогаем друг другу, потому что это огромный участок работы: закупить, привезти, где-то что-то достать.

- Если с футболистом что-то случилось во время матча, кто ответственный за то, чтобы сразу поставить ему правильный диагноз, и, в случае чего, снять футболиста с игры?
- Это самая главная проблема во время проведения матча, в первую очередь срочно оказать экстренную квалифицированную доврачебную и первую врачебную медицинскую помощь. У нас две врачебные бригады - доктор Миронов с массажистом Собченко и доктор Шморгун с другим массажистом. Мы обслуживаем попеременно календарные и кубковые матчи, то есть один матч я обслуживаю, второй - Андрюша. В этот период врачу нужно максимально быстро добежать до места травмы, и уже по ходу бега, видя тот момент, уже представлять, какой же был механизм травмы и что ожидать от этого, уже на ходу выстраивать какой-то диагноз. Врач обязан немедленно оценить ситуацию на поле, насколько она серьезна, насколько серьезна травма, что делать в этом случае: либо экстренно проводить замену, либо экстренно госпитализировать, либо оказать экстренную медицинскую помощь в виде заморозки или льда и разрешить игроку продолжать матч, если же требуется замена, то немедленно сообщить об этом главному тренеру.

- Мы должны благодарить Канкаву за то, что спас Гусева, и говорить, что он герой, или в том момент все могло обойтись?
- С врачебной точки зрения я вам честно могу сказать, что пусть он остается героем, но в тот момент, когда произошло столкновение (я десятки раз прокручивал видеопленку, смотрел, как это произошло), уже в воздухе, когда Денис ударил коленом Олега в голову, а удар произошел в середину челюсти (это мгновенный нокаут), он в воздухе уже потерял сознание, это было видно, и его развернуло от удара, и он ничком упал на живот на траву и подбородком сильно резко ударился о землю, а земля в Днепропетровске была жесткая. Произошел хлыстообразный удар. Я больше всего боялся, что там мог быть поврежден шейный позвонок. Когда человек лежит ничком, никакого западения языка не произошло бы, это нонсенс. Что делает Канкава? Он подбегает к нему, резко его хватает, переворачивает на спину, и в это время происходит западение языка. И то, этого никто не доказал, просто они полезли туда… В принципе, герой. И Рома Зозуля помогал, и все. Они все друзья, молодцы. Что бы ни произошло, они делали все правильно.

- Это был самый страшный момент в вашей карьере или были более страшные?
- Нет, были более серьезные.

- Какие, например?
- Случай с Сережей Перхуном, с которым я был знаком, с которым я отработал 2 года в олимпийской сборной Украины в отборе на Евро-2000, когда Колотов был главным тренером. Я его очень любил, и то, что случилось, когда он уже играл в «ЦСКА», это просто невероятная трагедия. В «ЦСКА» и в «Арсенале» у меня были подобные случаи, намного хуже, чем с Олегом Гусевым, просто не хочу рассказывать.

- Какие травмы самые распространенные? Кто из нынешних и прошлых динамовцев чаще всего травмировался?
- В футболе самая распространенная травма - это ушибы, ввиду прямого физического контакта. В последнее 20-летилие появилось очень много проблем с позвоночником. У вратарей специфика травм: плечи, пальцы рук, кисти, запястья, локтевые суставы, голеностопные суставы.

- А кто из игроков, как говорят, «хрустальные»?
- Я не хочу говорить о ребятах, которые сейчас в команде, а из бывших могу назвать Тараса Михалика, он перенес много операций, за мою 4-летнюю бытность в команде у него было очень много всевозможных травм. Бертольд, Рубен - это постоянно болеющие ребята. Есть, конечно, ребята, которые подвержены травмам, может, у них на каком-то генетическом уровне не особо прочная соединительная ткань. Другие травмируются из-за того, что они сорвиголова, самоотверженные, бойцы.

- По поводу вашей работы на чемпионате мира и на Евро-2012. Это были для вас самые памятные турниры? Как работалось в такой атмосфере, когда вокруг праздник, а у вас такая серьезная работа?
- Хочу сказать, что я участвовал не только в чемпионате мира 2006 и Евро-2012, я еще был участником финальной части чемпионата мира в Аргентине с молодежной командой. Это незабываемые впечатления, мы жили в Мендосе, это был мой первый знаменитый форум. Мы дошли тогда до четвертьфинала, есть что вспомнить, тем более, страна уникальная. А в Германии было что-то вообще невероятное, настолько была эйфория и гордость за свою страну. Это был такой патриотизм, такой подъем, такое воодушевление! Наверное, такое больше не испытаешь. Евро-2012 тоже было здорово, мы уже были дома, но на меня тот, первый форум, произвел большее впечатление, чемпионат мира все-таки. А Евро дома - это уникальное событие.

- Как удалось восстановить к Евро Андрея Шевченко?
- Расскажу вам маленький секрет. Когда я работал в «Арсенале», ко мне обратились с просьбой помочь Андрею подлечить спину. Я тогда уже являлся специалистом в области гомеопатии именно по лечению вертеброгенных патологий, связанных с проблемой позвоночника. Мы встретились с Андреем, хотя мы были с ним хорошо знакомы после чемпионата мира. Я посмотрел его снимки, спину, предложил ему процедуры, которые я умею делать, и он согласился. Месяц я его пролечил, после чего он заиграл, и достаточно успешно. Через несколько месяцев меня пригласили в «Динамо», я там продолжал его поддерживать. И в Германию он ездил на консультацию к врачу олимпийской сборной по футболу. И Андрей Шморгун помогал, и я, и доктор Мюллер. Все вместе помогали.

- С какими иностранными клиниками вы работаете?
- «Динамо» постоянно на протяжении долгих лет сотрудничало с клиникой доктора Ленко. Я, когда пришел в команду, пытался наладить и наладил отношения с травматологическим отделением «Феофании», с удивительным врачом доктором Зазирным - это травматолог, профессор с мировым именем, который тоже очень хорошо знает спортивную травму, интересуется и открыл на базе Правительственной больницы отделение спортивной травмы. Мы консультируемся с Институтом физкультуры, с бельгийцами, с профессором Мартинсоном, у нас есть выход и на французов. У меня есть выход на американцев, но пока еще без каких-либо шагов, только чисто теоретически.

- К вам обращался кто-то из иностранных специалистов, консультировался?
- В основном, обращались посольские работники. Посол Испании обращался к нам, многие очень известные люди, братья Кличко, например. Очень много, я не буду их называть. Много известных спортсменов просят проконсультировать их по тому или иному поводу, чаще всего связано с позвоночником или с суставами.

- Сергей Бубка-младший тоже проходил реабилитацию. Тоже с вами работал?
- Да. У нас есть контакты с хорватскими врачами, сербскими, с врачами Словении, у меня есть контакт с бельгийским врачом, но не более того, с испанским врачом, который работал в «Шахтере», у меня с ним хорошие отношения, мы с ним часто встречались, когда он работал в Украине.

- Перенимаете опыт у других специалистов?
- Обязательно! Без этого нельзя. С Артуром Глущенко я давно дружу, вместе учились в школе ФИФА, мы периодически с ним созваниваемся, списываемся, обсуждаем кое-какие проблемы. Жаль, что редко в последнее время.

- Как вы относитесь к женщинам-врачам в Премьер-лиге, как, например, Ева Карнейро в «Челси»?
- Я слышал о том, что она хороший специалист, немного навел о ней справки, почитал в интернете. В принципе, отношусь положительно, но, учитывая наш менталитет и какие-то свои закрытые футбольные законы, я думаю, что в ближайшее время вряд ли в каком-то из наших клубов появится женщина. Дай Бог, чтобы кто-то из массажистов или из физиотерапевтов появился.

- Вы ощущаете, что есть какие-то стереотипы?
- Я, в принципе, демократичный человек. Если бы был какой-то специалист, который знал бы лучше, чем я, какую-то определенною область, я бы с удовольствием учился бы у этого специалиста и пригласил бы его сотрудничать со мной. Даже если бы это была женщина.

- Бывает, что вас не допускают перед игрой в раздевалку? Есть ли какие-то обязательные законы в киевском «Динамо»?
- Нет, мы постоянно с игроками, особенно в период подготовки к игре, у нас есть определенные режимы. Наши службы работают как часы, врачи и массажисты знают буквально до минуты, когда все начинать. Все расписано, у каждого массажиста закреплены свои футболисты. У нас все работает как конвейер, как часы.

- Как справляетесь с психологической помощью футболистов, их фобиями?
- Я думаю, когда происходят такие вещи, мы помогаем все вместе. Мы 2/3 времени находимся вместе, мы как одна семья. Мы, медицинская команда, постоянно с ними. Даже тренеры не так много проводят времени с футболистами, как мы. В самолете, питание, лечение, массаж, процедуры, в бытовых условиях, когда мы на сборах, мы постоянно с ними. Никто не остается без внимания, особенно в замкнутом пространстве, в самолете. Был случай, что один футболист меня чуть не задушил от страха, потому что мы попали в грозу и думали, что все, разобьемся. Но ничего, я его как ребенка обнял, засунул его голову под мышку, он рыдал, а я его успокаивал.

- Что за футболист?
- Не могу сказать, это деликатный вопрос. Могу сказать, что это легионер, славянин.

- Это недавно случилось?
- Пару лет назад.

- Вам запрещено лечить кого-то на стороне?
- У нас четко в контракте прописано, что мы не имеем права кого-то на стороне, если это без разрешения президента, ни консультировать, ни лечить, ни заниматься частной практикой. Даже в свободное от работы время. Это закон.

- А если все таки нужно, вы можете прийти к Игорю Суркису и просто с ним поговорить?
- Конечно. Мы так и делаем, мы никогда не отказываем, но всегда спрашиваем разрешения.

- Как у вас с Игорем Михайловичем складываются отношения?
- Нормально, рабочие.

- Когда-то приходилось заниматься здоровьем Игоря Михайловича?
- Конечно, приходилось.

- Как вы поддерживаете спортивную форму, чтобы добежать до травмированного футболиста?
- Стараюсь. В свободное от работы время я занимаюсь фитнесом, в тренажерном зале, пробежками. Когда есть свободная минутка, я тут же лечу в зал, но очень часто это получается несистемно, он чего я страдаю. Но если это система, то это здорово.

- Бывали случаи, когда вы ставили ошибочный диагноз?
- Конечно, бывало, но серьезных ошибок не было, были мелкие. Я всегда, когда не мог самостоятельно разобраться в проблеме, тут же созывал консилиум и начинал метаться, искать причину, пока не находил тех людей, которые были знакомы с этой проблемой в доскональном виде и знали, как с ней справиться. Тогда уже мы общими путями решали эту проблему и я у этого человека учился, как с этой проблемой справляться и в первую очередь - как ее правильно диагностировать.

- Каждый год пополняются списки запрещенных препаратов. Как вы подбираете нужную фармакологию?
- В начале каждого года мы получаем из медицинского комитета и из ВАДА с