Джеррард: «Шевченко и Ребров были очень крутыми. Сильнейший дуэт в мире в то время»

Вашему вниманию продолжение перевода из шестой главы автобиографии Стивена Джеррарда, где он рассказывает о том, как впечатлил всех матчем за сборную до 21 года и попал таки в сборную Англии под руководством Кевина Кигана, а такжео своем первом матче в основном составе сборной Англии против сборной Украины с одним из лучших дуэтов того времени Шевченко-Ребров.

Ключевым матчем для сборной до 21 года была схватка с Югославией в плей-офф на Евро 2000 в марте. Это был серьезнейший матч за право сыграть на чемпионате Европы. Англии нужна была победа, все газеты только об этом и говорили. Ползали слухи о составе Уилкинсона на тот матч — как будто это была первая команда страны. Я никогда не нуждался в дополнительном пенделе, чтобы шевелить булками за «Ливерпуль», но здесь, перед югославами, я постарался вылезти из кожи. Я страшно хотел быть в составе — для меня это был последний отрезок перед основной командой — и я очень хотел добраться до вершины этой лесенки. Киган уже предупредил, что он будет внимательно следить за матчем, чтобы отобрать пару молодых парней для турнира в Бельгии и Голландии летом.

Уилкинсон, молодчина, поставил меня в основу. Когда я увидел список игроков, я подумал — вот, это настоящая молодежная сборная, игроки вроде Рио Фердинанда и Джейми Каррагера уже сыграли не один матч в Премьер-лиге. Вся команда пестрела именами, которые легко могли появиться в сборной у Кигана. По прибытию в Барселону, где должен был состояться матч, мы провели тренировку, где были предельно собраны. Игроки там были отличные: сидя за столом с Ли Хенди, Кираном Дайером, Фрэнком Лэмпардом и Фердинандом я как-то даже побаивался и рот раскрыть. Они были уже вполне крутые. Мой опыт футбола на высшем уровне пока оставался на уровне пары матчей за «Ливерпуль», плюс, чуток матчей за сборную до 21 года. Я знал свое место. «Сам не болтай, а слушай», - повторял я себе, смущенный уверенностью вестхэмовских парней — Лэмпса и Фердинанда. Я особо не общался ни с кем, кроме Карры, да и вообще все были там довольно замкнуты, собирались только компаниями по клубам. Я просто хотел тренироваться, потом в свой номер — и спать.

Но чем дальше, тем мой характер сильнее раскрывался. Мой нервяк куда-то исчез, я постепенно стал шутить со всеми, одновременно следя, чтобы и мне не натянули трусы на голову. В сердце я еще не чувствовал себя частью английской сборной. Я знал, что я хорошо сыграл против Люксембурга (да еще и забил), а потом играл в победных матчах против Польши и Дании, но плей-офф с Югославией — это уже серьезнее. Другой темы для разговоров у нас не было. Выйти в основе я и не мечтал, поэтому выпал в осадок, когда Уилкинсон назвал мое имя в числе одиннадцати человек.

Как только обед закончился, Ховард подсел ко мне на пару слов. «Завтра очень важная для тебя игра, — начал он, — и за тобой будут следить. Это лучшее время для того, чтобы произвести впечатление. Кевин Киган явно хочет увидеть тебя в деле. Он наблюдал за тобой и ранее, а сейчас у тебя есть шанс поехать на чемпионат Европы. Так что вперед».

Это как раз то, что я хотел услышать! Флайер в Бельгию и Голландию!

Уилкинсон еще не закончил: «Но если ты будешь молодцом завтра — это еще не все. После этого за тобой будут смотреть в каждой игре Премьер-лиги — скауты сборной, может быть, сам Кевин. Всегда помни об этом — теперь не только «Ливерпуль», но и Англия. Так что держи планку».

Я вернулся к себе в номер, упал на кровать и попытался обдумать все происходящее. Зазвонил телефон — это был папа — как всегда он хотел пожелать мне успеха и напомнить о том, чтобы я использовал свой шанс. «Я завтра в основе, пап», - поделился я. «Ну, Стиви, это действительно будет матч, чтобы блеснуть».

Прозвучало, как предупреждение. Нервы и так на пределе, камеры канала Скай готовы к трансляции. Киган с блокнотом. Смогу ли я это все выдержать? А потом я вспомнил слова, которые папа всегда говорил мне: «Классных игроков видно по важным матчам». И я ждал этого важного матча.

Я даже улыбнулся про себя. Уже не терпелось выйти на поле, поэтому я еле-еле дождался заветного дня.

Мы играли на поляне рядом с Камп-Ноу, на поле резервистов «Барселоны». Уилкинсон выстроил мощную команду с формацией 3-5-2 и Ричардом Райтом в воротах. В то время Райт зажигал в «Ипсвиче», и все только и говорили о его игре — он был лучшим молодым кипером. Были мнения, что он станет для Англии вторым Дэвидом Симэном. Когда я только прибыл в сборную до 21, Карра часто заводил шарманку о том, как хорош Райт. Потом его карьера немного сдулась, но тогда он был лучшим в команде.

Обводя глазами раздевалку я только удивлялся, какие парни там собрались. Защита в лице Карры и Рио угрожающе поправляла гетры, Киран Дайер в углу воинственно жонглировал мячом — он всегда вытворял всякие штуки на тренировках, — хавбеки тоже впечатляли, один Лэмпард чего стоит! Все знали, как он круто играет за «Вест Хэм». А Ли Хенди был, пожалуй, лучшим молодым полузащитником среди всех-всех-всех в то время — умнейшим, сообразительным, да и просто классным парнем. Впереди играл Энди Кемпбелл — быстрый нападающий — я думал, что он наверняка сделает блестящую карьеру, но как-то у него совсем не задалось в «Миддлсбро». Ну и еще у нас был Эмил Хески, которого некоторые мудаки из числа югославских болельщиков дразнили обезьяними кричалками. Это, кстати, нас вдвойне настроило раскатать соперника по полю — ну так, собственно, и вышло, мы победили 3:0, и я сыграл отлично. Папа потом сказал, что Рэй Уилкинс на Скае отметил меня, а комплимент от экс-полузащитника сборной Англии дорогого стоит. Журналисты тоже писали только приятные вещи — и моя карьера начала после этого развиваться шустрее.

Киган все пристальнее следил за мной. Однажды в середине мая я шлялся с папой по центру Ливерпуля, как вдруг зазвонил мобильник. На экране светилось: «номер скрыт», но я нажал на зеленую кнопку.

«Стивен? Это Кевин Киган», - сказала трубка.

Да ну нафиг! «Угу, - ответил я, - и что дальше?»

Я был уверен, что меня разыгрывают друзья. Наверняка Богго. Но телефон продолжал говорить, что вселяло сомнения. Ммм... если это не Киган, то голос чертовски похож, даже акцент... Черт, как отличить??

«Я вызываю тебя на игру против Украины, — сказала трубка».

Это было не так уж невероятно — я весьма неплохо играл за «Ливерпуль», и я помнил слова Кигана: «Пройдет не так уж много времени, как ты будешь в первой команде». Поэтому я пока решил не посылать трубку куда подальше. Папа поглядел на меня с любопытством, но я отошел подальше — если уж это будет и розыгрыш, то пусть папа не видит моего разочарования.

Через две минуты разговора я понял, что это и правда Кевин. Слишком уж много трубка знала о составе сборной и организации матча. Точно Кевин. Но даже когда трубка отключилась со словами: «до встречи в Бишаме», я не был 100% уверен. К счастью через пару часов позвонили из Мелвуда: пришел факс — меня вызывали в сборную. До этого самого момента я ждал звонка друзей и лошадиного смеха в трубку: «Что, купился?!» А на следующий день я получил смс-ку от Мишеля Фаррера, администратора сборной, с подробностями прибытия в команду. А потом Киган обнародовал состав. Тот звонок и правда оказался вызовом, а не подставой.

Газеты сразу наперебой стали трубить о том, что я начну игру с Украиной в стартовом составе. «Даже не читай все это, — предупредил меня папа. — Просто продолжай тренироваться и бороться за свое место».

В понедельник — за два дня до игры — Киган подозвал меня к себе на тренировке, когда мы отрабатывали тактические схемы. «В среду давай не так, действуй тут», — сказал мне он, рисуя в планшете позицию на поле, куда он хотел меня поставить. Его слова ошеломили меня: он что, имел в виду, что я выйду на поле? Я сделал вид, что ничего такого не слышал. Я? В старте за Англию? Казалось, это никогда не произойдет!

Я опять позвонил папе из своей комнаты в Берхэме. «Кажется, я выйду на поле на чуток, пап! Тренер говорил со мной о том, как перемещаться на поле в среду!»

Папа сначала не смог скрыть радости, но потом смог. «Не придавай этому значения. Киган, возможно, просто проверяет тебя, может, он вообще не то имел в виду».

На тренировке я выкладывался полностью.

А во вторник в Берхэме случился косяк. Был мой двадцатый день рождения, и я получил «специальный подарок» от моих сотоварищей. Вообще, день начался здорово: наш шеф-повар испек вкусный торт, за завтраком я задул все свечки, и все парни закричали: «Говори речь!» Я покраснел и не смог выдавить из себя чего-то определенного, но был очень польщен. Это все было очень по-дружески. Потом мы все поехали в Бишам. Поскольку весь отель был наш, никто сильно не парился насчет запирания дверей, в том числе и я. А когда мы вернулись с тренировки, я обмер. Моя комната была раздербанена целиком и полностью — будто у тысячи детей там была пиратская вечеринка. Все было заляпано зубной пастой — зеркало, кровать, стол. И на стене той же зубной пастой было аккуратно выведено: «С днем рождения, жопа!» В надписи явно угадывалась глумливая рука Робби Фаулера и его верного приспешника Майкла Оуэна.

А еще нигде не было видно моего рюкзака. Это уже серьезнее. Я ворвался в ванную и увидел рюкзак на полу, а все его содержимое — одежда, форма, остальное — утоплено в ванне. Моя кровь застыла в жилах: я выловил насквозь промокшие кроссовки — напитанные водой они весили раза в три больше. Новые кроссы!

Я не хотел выглядеть в сборной как огрызок яблока, поэтому перед поездкой купил в магазине новые кроссовки, штаны, футболку — полный комплект. И вот это все превратилось в намокшие тряпки. «Вот дебил!» - разозлился я на себя. На кой черт надо было оставлять двери открытыми? С днем, блин, рождения...

Самое плохое, что это всяко должно было остаться безнаказанным — не мог же я настучать Кигану, что мои так называемые товарищи поглумились надо мной, развесив тонны «колгейта» по моей комнате. Выбора не было, пришлось прибрать все самому. Кроссовки я пристроил на подоконник, и они просохли только через два дня. Вымыв пол и очистив всю зубную пасту, я развесил одежду в ванной и вдруг понял, что мне не в чем идти на ужин, есть только тренировочный комплект, который на мне. Ну это ладно, придется идти так, а вот обуви не было: ботинки я снял еще внизу, в себе в комнату поднимался в одних носках. Я набрал телефон чувака, который отвечал в сборной за экипировку (до этого мы виделись всего пару раз) и сказал: «Слушай, мне нечего надеть на ноги... если поднимешься ко мне — поймешь, почему». Чувак пришел, дал мне пару шлепок «умбро» и удалился, хрюкая от смеха.

Я немного опоздал к ужину из-за операции спасения комнаты. Состояние было то еще. Я говорил себе: «Не подавай виду, иди, как будто ничего не произошло». Из-за стола я потихоньку оглядел всех, чтобы попытаться понять, кто подложил мне свинью. Но тут и сам Шерлок Холмс не догадался бы: все спокойно смотрели в свои тарелки, а я сидел и злился, ибо знал, что кто-то сейчас злорадно хихикает про себя. Я опоздал и не переоделся, поэтому злоумышленники могли видеть эффект своих проделок. Но никто из этой банды (а я был уверен, что это банда — по объему содеянного) вида не подал.

Это наверняка Фаулер — это был классический фаулеров почерк. Если бы я играл на ставках, я бы стопудово поставил хорошие деньги на то, что зачинщиком и организатором «преступления» был Фаулер, а Стив Макманаман числился в исполнителях. Когда новости стали известны всем, журналисты спрашивали Фаулера, он ли натворил дел в моей комнате, после чего написали в газетах, что Робби — главный подозреваемый в обрезании шнурков на моих кроссовках. Черт, а все остальное? Они мою комнату не видели! Фаулер поклялся жизнью своих дочерей, что это не он — но у него и дочерей никогда не было! Точно он! Когда-нибудь его заест совесть и он признается.

Я надолго запомнилмой двадцатый день рождения. После тренировки Киган приобнял меня за плечо и спросил: - «Строишь планы на завтрашний вечер?»

«О да, не могу дождаться», - ответил я. Он пристально вгляделся мне в глаза и выдал: «Ты в основе».

Я давно мечтал об этих словах! Я — в основном составе сборной Англии!

«Я не подведу Вас», выдавил я.

Киган ушел рассказывать новости прессе, и меня сразу же захотели допросить журналисты. К новичку сборной всегда повышенное внимание — и мне было некуда деться. Я немного струхнул, хоть подгузник надевай. До этого я беседовал с журналистами в Ливерпуле, но это были местные парни, которых мы знали и доверяли им, или работники национальных изданий, которым доверял клуб. Со сборной другая история — разношерстная армия газетчиков осадила Бернхэм Бичис. Когда я шел мимо приемной гостиницы, наши парни крикнули мне: «Удачи!» Черт, это напрягло мне булки еще сильнее. Я чувствовал себя смертником, который шагает на эшафот — меня потряхивало — я боялся интервью до усрачки. Даже сейчас, будучи состоявшимся игроком, я не чувствую себя комфортно, когда говорю с журналистами. Я вообще не особо люблю общаться с людьми, которых я плохо знаю. А уж тогда я вообще язык проглотил.

Бернхэм выглядел, как пыточная. Пресс-атташе Футбольной ассоциации Адриан Бевингтон посоветовал мне не очковать, когда на нас нацелилась батарея из фотокамер и диктофонов. Не очковать?? Совет чуток запоздал! «Они не будут сильно усердствовать», - еще немного поддержал меня Адриан. Это как будто вас сажают в клетку к волкам и говорят: «Не ссы, они сегодня уже съели пару человек, так что вроде сытые». Черт, никак не думал, что меня будут ждать столько журналистов. Точно больше сотни, хотя у меня не было времени их пересчитать. Я устроился на стуле и попытался ответить на их вопросы.

Кто-то спросил: «А какие ваши сильные качества?»

«А на какой позиции?» - ответил я вопросом на вопрос.

Все вокруг были уверены, что это ответ абсолютно уверенного в себе человека, но я просто спросил, чтобы уточнить. Киган ответил за меня, отметив, что это вовсе не самонадеянность: «Его уверенность основана на его способностях». Я был очень благодарен Кевину за то, что перевел «огонь» на себя, ибо мне не очень понравилось торчать на пресс-конференции.

В итоге мы закруглились, и я попытался по-быстрому слиться оттуда, но неожиданно угодил в другую ловушку: фотографы окружили меня и стали нещадно фоткать. С подачи Бевингтона мы с Кевином попозировали в кепках сборной Англии.

Я не мог дождаться начала игры. За десять минут, что меня не было в моей комнате, мне на мобильный пришла туча смс и куча пропущенных звонков. Я был в основе! Раздача билетов для семьи и друзей — такая непростая штука! На Уэмбли хотели прийти множество людей, и мне было очень тяжело говорить некоторым из них, что билетов не осталось. Надеюсь, в другой раз — моя отговорка, хотя я и понятия не имел, будет ли у меня следующая игра. Плюс, я был слишком скромный, чтобы просить у девчонок из ФА еще билетов: мне казалось, они сразу скажут, мол, да кто ты такой? Типа — еще ни одной игры не сыграл, а уже билетов хочет отжать, вот щегол! Поэтому я взял только те билеты, которые полагались мне, хотя многие игроки покупали себе побольше или брали у других. Но я не мог себе представить новичка, который приставал бы к звездам сборной с вопросом: «Чувак, а ты всю квоту на билеты выбрал?»

Матч против Украины был поздним, поэтому некоторые парни вечером решили немного поспать. Я офигел — как они могут спать, когда через пару часов матч за сборную? Я сам сидел у себя в комнате, уткнувшись в телефон, стараясь убить время. В конце-концов я дождался, и мы все прибыли на «Уэмбли»: болельщики поддерживали нас и желали удачи, распевая песни. И это всего лишь товарняк, а что будет на чемпионате мира? До матча было еще долго, но все фанаты уже набились на трибуны и вовсю кричали «Англия! Англия!» Мне передался их настрой, и я понял, что моя страна очень много для меня значит, а еще — понял, что наша сборная значит для болельщиков и для всей страны. Люди страстно любят сборную — и я твердо пообещал себе никогда не разочаровывать их.

«Самое классное будет в раздевалке, - улыбаясь, сказал мне Майкл. - Тебе понравится — наблюдай за всеми». Я тогда особо его не слушал, но сразу вспомнил это, когда пересек порог раздевалки на «Уэмбли». Конечно у меня был опыт перед матчами «Ливерпуля», когда в раздевалке царит решимость, и эмоции можно потрогать руками. Но в сборной, боже мой, это нечто! Это совершенно особенное место. Некоторые игроки, например, Сол Кемпбелл, тихо сидели, спокойно готовясь к матчу, а другие — Робби и Макка среди них — трещали друг с другом и ржали как кони, будто им предстоит обычный матч в Ливерпуле.

Для начала Киган и его помощники сказали пару слов о матче. Но после этого с каждой секундой до первого свистка игроков было слышно все громче, и для каждого из них не было вещи важнее, чем игра. Клубы забыты — это Англия! Наша страна, на нас смотрят миллионы.

Шум стоял страшный, и центром его были Алан Ширер и Тони Адамс, стоящие в центре раздевалки. Ширер настраивал всех, будто комбат муштрует своих солдат, а Адамс подходил к каждому и настраивал всех индивидуально. Он хватал каждого, смотрел в глаза и орал: «Ты готов, черт тебя дери?» Вскоре он подобрался и ко мне, крикнув мне в лицо: «А ты готов, клещ?» Неподготовленный человек точно бы обделался на месте, но я храбро заорал ему в ответ: «Я чертовски готов!» Я и правда был готов ко всему. Довольный Адамс пошел дальше, а за ним Ширер раздавал указания: «Держитесь крепко, не позволяйте им владеть мячом». Киган вставил пару слов, но реальные указания раздавались от Ширера и Адамса. Я был потрясен этим. В итоге я с трудом завязал шнурки от всего происходящего и уже страстно хотел выйти на поле.

Казалось, украинцы точно слышат нас из раздевалки — да что там, нас наверняка было слышно даже в Киеве. Даже Гарет Саутгейт — обычно спокойный и культурный человек — орал как сирена. После того дня я стал вдвое больше уважать таких профи, как Ширера, Адамса, Саутгейта. Я знал, что они великие игроки, но там я увидел, почему они ими являлись. Собранность, воля к победе, работа в команде — эти люди воплощали эти вещи в жизнь. Лидеры во всем. Мартин Киоун не играл в тот день, однако это не мешало ему орать в раздевалке вместе со всеми.

Рефери Любош Михель вскоре засвистел в свой свисток, чтобы собрать нас всех в коридоре. Пройти через туннель «Уэмбли» тоже оказалось потрясающим действом. Я видел свет в его конце, слышал, как беснуется толпа. «Уэмбли» был самым потрясающим местом, где я когда-либо играл — его делает уникальным история. Да, его сейчас перестроили, но он навсегда останется «Уэмбли» - Колыбелью Легенд. Я видел столько финалов на этой арене по телику, да и сам ходил на множество игр. Для паренька из Хайтона «Уэмбли» - это сказочная страна, а играть на ней за «Ливерпуль» или за Англию — мечта. Видя перед собой стадион и тысячи болельщиков, я был счастлив, что я вышел играть за сборную, что мы стоим плечом к плечу и с гордостью поем «Боже, храни королеву».

Но работа нам предстояла непростая.

С того самого момента, как Михель дунул в свой свисток, я немедленно понял, что сборные — это для меня следующий шаг после Премьер лиги. Я осел в полузащите с Маккой и Скоулзи, и мы играли 3-5-2. Черт, это было непросто. Украинцы были техничнее нас, их нападающие — Андрей Шевченко и Сергей Ребров — сильно выделялись на фоне других, они в то время были, возможно, сильнейшим дуэтом в мире. Киган говорил нам, что они опасны, когда мы смотрели записи их игр. Эта парочка постоянно осаждала Саутгейта, Адамса и Кемпбела, поэтому мне приходилось частенько помогать им. Шевченко и Ребров были очень крутыми, потрясно держали мяч, особенно Шевченко. Когда я оказывался рядом с ними, нужно было быть очень осторожным — они могли лишь парой касаний оставить тебя в дураках. Но у меня все получалось, и уверенность моя росла. После каждого момента с моим участием я слышал аплодисменты. В середине первого тайма я прервал длинный пас и скинул мяч Саутгейту, потом обошел Юрия Дмитрулина и получил мячик от Гарета обратно. Бекхэм просил мяч, и я сразу переправил его ему и рванул назад, чтобы прикрыть зону в полузащите на случай контратаки. Как же здорово было бегать по «Уэмбли», раздавать пасы мировым звездам типа Бекхэма и отбирать мячи у таких великих игроков как Шевченко. Я воспрял еще больше, когда мы повели благодаря Робби, а потом Тони добавил еще один мяч.

За девять минут до конца меня заменили на Кирона Дайера. Когда я уходил с поля, я обернулся и увидел Шевченко — великого игрока — и осознал, что я играл с ним на одном поле! Мечта! После матча нам в раздевалку принесли футболки (менялись не на поле, а, так сказать, заочно — прим. переводчика), и мне досталась футболка игрока, который играл за «Арсенал» - Олега Лужного. Я подарил ее папе — это была память о моем дебюте в сборной. Сейчас она висит дома в специальной комнатке.

После игры я вцепился в телефон, чтобы обзвонить всех родных и друзей. Я очень хотел рассказать, как классно было в раздевалке: я был страшно воодушевлен, выходя с «Уэмбли» тем майским вечером. Мы победили 2:0. Меня переполняла гордость от того, что мои родители видели и слышали, как английские болельщики аплодировали мне. Кажется, это была самая сложная игра, которую мне довелось отыграть.

Я был выжат и морально, и физически, но счастлив. В этом сражении я прошел лучшую проверку на мышление и выносливость. Я знаю, что Кигану это понравилось. Евро 2000 манило к себе.