Рожков: «Лобановский заглянул как-то на тренировку Яковенко и сказал: «Паша, ты убийца…»

Юрий Дудь встретился с бывшим вратарем «Химок» и расспросил его о таблетках Павла Яковенко, лягушках Краковского, о том, как ездят на гостевые матчи с ОМОНом и носят зарплату в целлофановых пакетах.

Вратаря Анатолия Рожкова почти не знает московская публика, но наверняка вспомнят те, кто читают нас из провинции – во время путешествий по первому и второму дивизионам он наверняка заезжал к вам в гости. За 17 лет карьеры он здорово исследовал Подмосковье, поиграв за Щелково, Подольск, Селятино и, главное, «Химки». В «Химках» он провел восемь лет в качестве игрока и застал расцвет этого маленького клуба – финал Кубка России и выход в премьер-лигу, загадочного вице-президента Бышовца и яркого владельца Червиченко, безжалостного тренера Яковенко и крутого футболиста Тихонова.

С 2009 года Рожков тренирует вратарей – сначала в дубле «Сатурна», потом в «Химках», а с лета прошлого года – в щелковской «Спарте». Той самой, которой рулит Андрей Тихонов и вокруг которой построено реалити-шоу на канале «Россия 2».

Тихонов, бойцы ОМОНа

– Вы много лет провели в подземелье русского футбола – во втором дивизионе. Самая страшная история, в которую вы впутывались?

– Как-то со щелковским «Спартаком» играли с другой подмосковный командой – кажется, Воскресенском. У них хозяином был очень известный в те времена бандит, он много команд тогда спонсировал. Начало 90-х, прекрасное время. Играем в гостях, ведем 1:0. Тут к моим воротам подъезжает джип, оттуда вместе с охранником вываливается хозяин клуба – пьяный, просто в муку. Поднимает глаза на табло и выходит на поле. Доходит до середины, еще раз смотрит на табло и по диагонали идет на судью. Подходит, достает пистолет и что-то говорит. Разворачивается и возвращается к джипу. Через минуту мяч долетает до штрафной, только пересекает линию и уже раздается свисток – пенальти. Хозяин подходит к моим воротам. «Вратарь, – говорит, – повернись». Поворачиваюсь, а у него пистолет в руке – не на меня направлен, в землю. «Ты же понимаешь, что прыгать не надо?»

– Не прыгнули?

– Здоровье дороже. Сыграли 1:1. Потом было слышно, как в хозяйской раздевалке летали стаканы и подносы. Хозяин разносил.

– Этот хозяин дожил до наших дней?

– Насколько я знаю, дожил, но с этим бизнесом не очень пошло.

– Что вы чувствовали, когда ехали обратно?

– Обратно было уже все равно. Страх уже там остался, на поле. Все это не стоит жизни. Одно дело – игра, работа, другое – жизнь.

С тем же щелковским «Спартаком» как-то ехали на матч – не буду говорить, куда – с ОМОНом в автобусе. Бойцы сидели у окон. Нам предстояла игра за первое место, а наших соперников держали люди из криминала. Уже по дороге туда вокруг нашего автобусы кружили джипы.

– Как сыграли?

– Проиграли.

– По-честному?

– Ну какой по честному? Нам за первые 10 минут поставили два пенальти. Наша команда ушла с поля. Вернулись только после того, как наш президент пришел и сказал: «Главное, чтобы никто травму не получил. Доиграйте до конца».

– Самый необычный тренер, не считая Павла Яковенко, с которым вам приходилось работать?

– В Щелково был такой Геннадий Автандилович Кахиани. Моя жена до сих пор не может слышать о нем – в нормальном смысле слова. Ничего плохого он мне не сделал, наоборот – многому научил. Но нагрузки были очень значительные. Я прыгал по 800 колени-к-груди в день.

– Что такое колени-к-груди?

– С места выпрыгиваешь и поджимаешь колени вверх. Это постоянный для футбола прыжок в то время был, его все прыгали, не только вратари. Просто вратари прыгали больше: у меня получалось 400 прыжков утром и 400 – вечером. И вот приехал я домой, после второго, кажется, сбора и лег спать. Лежал боком, жена – тоже боком. И я во сне взял и прыгнул нечаянно, поджал колени к груди.

– Уф.

– Да, жене больно было.

– Самый необычный партнер, с которым вы сталкивались?

– Это в «Химках». Знаете, как я называю Тихонова? Великанов. Потому что он великий. До «Химок» я его плохо знал, но то, что увидел там, меня потрясло. Он туда не мальчиком пришел, 35 лет для футболиста – это много. Но он выдержал все нагрузки. Более того, я предполагаю, что в том числе благодаря Яковенко он и доиграл до 40 лет.

Вы же знаете, что Яковенко не хотел его брать в «Химки»? Тихонова купил Червиченко без ведома Яковенко. Мы 6 декабря – когда все команды еще в отпусках, на море – вышли из отпуска, а 8 декабря улетели в Турцию на сбор. Приходит Яковенко, расстроенный. Потом я узнаю, что купили Тихонова, а Яковенко расстроен, потому что не работает с возрастными игроками. Понятно – почему; если статусный игрок не будет справляться с нагрузками, будет мутить воду.

Уже в январе, на новом сборе, Андрей потренировался несколько дней, дернул мышцу и сказал об этом Яковенко. Тот: «Хорошо, вот тренер по физподготовке, он будет тебя восстанавливать». Хотя своим он сказал: «Началось. Косит». Андрей три дня бегал с тренером по физподготовке. Настало время первой контрольной игры в году, Андрей сказал: «Я готов». Вышел и забил 4 гола. После этого Яковенко не представлял себя без Андрея. Просто взял и все понял про этого человека.

Яковенко, тихонечко вырвало

– Первая тренировка Павла Яковенко – как вы ее пережили?

– Первая его тренировка меня не коснулась по большому счету, потому что он пришел один и вратарскую линию не трогал, занимался полевыми игроками. А вот недели через две приехал тренер вратарей Сергей Викторович Краковский и тихо так объявил, что все будет просто, что сейчас гнать никуда не будем. И вот после этой простой, неспешной разминки меня тихонечко вырвало в уголке.

– Что это была за разминка?

– Очень жесткая, очень интенсивная и быстрая, совершенно разные упражнения. Плохо становилось буквально с самого начала – 2 круга пробежки и 5 минут разминки. После этого наступает полный пипец и ты идешь в уголок и тихо-мирно смотришь на то, что ты ел два-три часа назад.

– Тренеры объясняли вам свою философию? Объясняли, для чего это?

– Ну это киевская система. Все построено на полной отдаче своего здоровья. Краковкий – очень классный мужик сам по себе – не такой, какими бывают некоторые тренеры. С ним и поговорить можно, просто есть своя линия, от которой он не отступает. Когда он пришел, я уже не мальчик был – 33 года. Не то что бы я спорил с ним – скорее, пытался обсуждать некоторые моменты. Другие парни были очень благодарны, потому что любой разговор – пауза. И все говорили мне: «Давай, давай, говори хоть что-нибудь, чтобы хоть как-то могли отдышаться».

– На сборах Яковенко у вас было четыре тренировки в день. Объясните, как это.

– Cначала – зарядка, почти каждый день в 6.15-6.20. Занимала 23 минуты. Эти 23 минуты – прыжковая серия, 400 прыжков, из них 250 с присяда – практически лягушка.

Вторая тренировка – на поле. Вратари выходили на нее за 20 минут и уходили на 15-20 минут позже полевых игроков. Полевые, тот же Андрей Тихонов, говорили: если тебе тяжело на тренировке – посмотри на наших вратарей.

– То есть Краковский – это еще жестче, чем Яковенко?

– Намного жестче. У Яковенко были какие-то технические моменты, они могли на зарядке полтора часа жонглировать разными способами, разными комплексами. И это все было на месте – это не так утомляет, как прыжки из этой лягушки, в том числе через барьер.

Третья тренировка – зал. Всякие тактические упражнения, растяжка, ну и бассейн в 9 вечера.

– Как чувствует себя организм после такой нагрузки?

– Когда мы заехали на сбор, нас заселили по одному в номер. Сначала народ возмущался: как это так, никогда по одному не жили, как же коллектив и общение? На обычном сборе, у обычного тренера, у тебя есть свободное время, где ты можешь поспать, посмотреть телевизор, пообщаться, в карты поиграть. Здесь же все выглядело так: пришел с первой тренировки, помылся, сбегал на завтрак, одел форму и лег спать. Пришел тренер по режиму, разбудил тебя, ты вскочил, бутсы схватил и – на поле. И так практически весь день.

У меня есть фото, которое сделано после одного из таких дней. После всех тренировок я рухнул на кушетку и ждал массажа. Доктор вроде пришел, а массировать не начинает. Я спрашиваю: «Док, ты где?». «Подожди, я твою спину фотографирую. У тебя и там уже кубики есть».

– Все эти нагрузки давали в итоге эффект?

– На какой-то определенный момент. В финал Кубка России мы дошли в том числе из-за этого.

– Чисто физически вы были лучше других команд первого дивизиона? Полтора часа бегали, не уставая?

– Подбирался такой народ, чтобы могли двигаться все 90 минут. И вообще, если не брать все эти издевательства, это была хорошая школа. У нас тогда была очень молодая команда – Ещенко, Янбаев, Олег Иванов. Все – сейчас на виду. Еще Погребняк был полгода, потом его забрал «Спартак» и больше не отдал, хотя Паша очень хотел вернуться… Для молодых это отличная школа, потому что много техники, жонглирования, стойки постоянно обводили. Когда мы чартером летели в Анталию, весь борт был забит инвентарем. 200-300 кольев, набивные мячи и все остальное. В багажном отсеке не хватало места, поэтому у нас сумки в проходе лежали.

Данишевский, горело

– Самое жесткое упражнение, через которое вы прошли?

– Станции Краковского.

– Это что такое?

– Это 5 станций. Когда я уже стал тренером и хотел в воспитательных целях кого-нибудь прибить, использовал именно их. В дубле «Сатурна» у меня был момент, когда парня нужно было проучить. Станции Краковского мне в этом помогли.

– Расскажите.

– Это 5 фишек, расстояние между которыми 10 метров. Возле первой фишки ты быстро отжимаешься. Сколько? В зависимости от нагрузки. Мы делали по 20 раз. Ускорение, рывок до второй фишки. Там сразу падаешь и делаешь 20 раз на пресс. Быстро вскакиваешь, добегаешь до третьей фишки, падаешь, делаешь 20 раз руки-ноги, на спину только. Опять вскакиваешь, рывок до четвертой фишки – там упор присев, упор лежа, упор выпрыгнув вверх – 20 раз. Добегаешь до пятой фишки и делаешь из низкого присяда 15 выпрыгиваний. Потом небольшая пауза – минута-полторы – и обратно к первой станции. Всего мы проходили их от четырех до шести раз.

Вот в воспитательных целях я эти станции и дал мальчику молодому.

– За что?

– Вырос большим, а у них же рост не всегда соответствует развитию. Ребенок. Один раз после отбоя прошел прогуляться, второй. И вот не попал в заявку на игру. В расстройстве в 12 часов ночи накануне матча пошел играть на базе в бильярд. Прибежал начальник команды: «Надо что-то делать!». Я человек спокойный, объяснил парню: «Не знаю, сколько ты сегодня заплатишь. Но штраф штрафом, мы с тобой сегодня лучше поработаем. Всего четыре минутки». Если проходить станции Краковского, выполняя все упражнения 10 раз, – это примерно минута, если по 15 раз – полторы.

– И как?

– Все это было перед игрой. Когда он пошел на вторую серию, обе команды вышли из раздевалок – специально, чтобы посмотреть на него.

Во время этих станций идет сумасшедшее закисление всего организма, потому что работает все – спина, пресс, ноги. Первый подход делаешь еще более-менее нормально. Но за полторы минуты отдыха мышцы не восстанавливаются и в конце это выглядит очень смешно. Когда ты прибегаешь на четвертую фишку, садишься, ноги в упор лежа откинул, как русалка их обратно подтянул, затем выпрыгнул, оторвался от земли где-то на спичечный коробок. И так 15 раз.

Парень после этих станций упал под лавочкой и до разминки минут 20 пролежал без чувств. Зато помогло. Потом первый приходил везде, никуда не опаздывал и раньше всех ложился спать.

«Говорят, когда Лобановский увидел со стороны тренировки Яковенко, то сказал: «Паша, ты убийца...»

– Андрей Червиченко рассказывал, что у Яковенко была идея свозить команду на сбор в ЮАР. Если что, это почти сутки лета.

– Не слышал об этом. Хотя у него много идей было.

– Например?

– Набрать физически одаренных игроков, как Данишевский, и из них создать команду.

Сашка – хороший парень, но очень уж… «Раздолбай» – жестко, просто легкий по жизни. Ни на что в жизни внимание не обращает, даже когда о чем-то стоит хорошо задуматься. У Данишевского так легко все шло: талант есть, поддерживают люди, агенты, все получается. А талант же не безграничен, его надо поддерживать большой работой. Когда был Яковенко, он раскрылся на все 100. Правда, был еще и Андрей Тихонов, который ему помогал.

– Он самый физически одаренный футболист, которого вы видели?

– Думаю, да. Мы как-то были в Турции и там случилась настоящая стихия – град, дождь, шторм на море. Все команды тренировки отменили, но, конечно, не Яковенко. Вывел нас на пляж, поставил 10 барьеров. Надо было перепрыгнуть их, а потом 50 метров ускорения – и все в этот шторм сумасшедший. Все старались, прыгали, часто не попадали. А Данишевский последние три серии прыгал спиной вперед. Баловался – так ему было легко.

– Червиченко говорил, что Данишевскому все равно с кем бегать наперегонки – с антилопами или с электричками.

– Самое интересное: в России, если у тебя есть скорость, то нет техники. Ну вот смотришь, например, на Роналду – хорошая скорость и с мячом нормально. У нас – либо техничный, либо скоростной. То ли система подготовки, то ли менталитет такой – не знаю.

Яковенко, кстати, делал защитников из атакующих игроков. Ещенко, когда его брали из Иркутска, был чуть ли не нападающим. Янбаев и Виталик Гришин – полузащитниками. Яковенко брал их и ставил на фланг обороны – чтобы по всему этому флангу аж горело.

Вообще, методику Лобановского Яковенко даже усовершенствовал. Когда в 90-х Лобановский вернулся в Киев, он изменил свою систему подготовки. Сделал поправку на время и стал применять разделенный метод. То есть сумасшедшая база, медицинский центр, каждый день обследования, каждому игроку программа расписывались индивидуально: этому – силу, этому – скорость, этому – просто кроссы бежать. А у Яковенко все одинаково: сумасшедшая фармакология, стаканы таблеток по утрам.

Говорят, Лобановский заглянул как-то на тренировки молодежной сборной Украины, с которой работал Яковенко. Увидел, что там происходит, и сказал: «Паша, ты убийца…»

– Стаканы таблеток по утрам – вам не было страшно, когда вы этот стакан опрокидывали? Все ведь знают, что в этих стаканах было у игроков киевского «Динамо» в Советском Союзе.

– Знаю. Мне очень было страшно, особенно когда мы в финале Кубка с ЦСКА играли и мне выпила честь сдать допинг-тест – я после него пару ночей не спал. Хотя я знал: все лекарства покупал наш старый доктор, который был в клубе еще до Яковенко. Но все равно – вдруг могли давать через другие каналы. Но, скорее всего, было чисто. Потом я узнавал, это были просто восстановители – чтобы эти нагрузки переваривать, чтобы народ с катушек не слетел. Потому что такие нагрузки переносить без подпитки просто нереально.

– Но жрать столько таблеток – это все равно вредно.

– Поэтому Яковенко не работает там, где нет денег. Чтобы был рычаг влияния на игроков. Хочешь зарабатывать хорошие деньги – приходишь в команду. Не хочешь – твой выбор.

– Это правда, что Габулов, когда переходил в «Кубань» Яковенко, провел пару тренировок и сбежал в Москву?

– Я слышал эту историю. Но потом вернулся – вроде бы договорились, что будет делать, а что – нет.

– У вас есть объяснение, почему Яковенко сейчас без работы?

– Потому что так уже никто не работает.

– Перестроиться не может?

– Ну это система, он верит в нее.

Киборг, «Кинотавр»

– У вас на старте карьеры перерыв в два года. В армии служили?

– Нет, серьезная травма была. Жена называет меня Киборгом. Потому что у меня искусственные связки стоят в плече.

В 91-м сделали первую операцию. Я 8 месяцев восстанавливался, пришел в «Торпедо» – а там уже молодежь, меня отдали в очень интересную команду – «Кинотавр» (Подольск). И в первой же официальной игре – с ЦСКА на Кубок – один мой хороший знакомый вышел один на один и случайно упал мне на руку. 8 месяцев лечиться, чтобы в первой же игре тебя точно так же сломали! Когда рука вылетает, это страшно выглядит.

– Это заметно?

– Настолько заметно, что кость падает чуть ли не на уровень локтя. И образуется дырка, закрытая кожей – лучше на это не смотреть.

– Что за клуб «Кинотавр» (Подольск)?

– Марк Рудинштейн, основатель кинофестиваля, решил в Подольске сделать команду. Единственное – взял местного тренера, есть такой Морозов. Набрал молодых ребят, разбавив несколькими опытными игроками. Но несколько человек в футбол не играют. Заняли последнее место во второй лиге и команды не стало.

– Вы живете в Марьино, это юго-восток Москвы. Как вы оттуда добирались оттуда на самый север, в Химки?

– Работу не выбирают. Выезжал на тренировку за три с половиной часа. Ребята смеялись, больше всех – Андрей Чичкин. Он из Краснодара и подкалывал: «Учитывая, что Шереметьево рядом, мне до Краснодара быстрее добираться, чем тебе до Марьино. Я там через два часа уже буду». Ну а я – десять лет по одной дороге.

«Потом я узнал, что эти стаканы таблеток были просто восстановителями – чтобы народ от нагрузок с катушек не слетел»

– Ваш рекорд добирания до базы?

– Как-то успел за 27 минут. Не ночью – днем. Ехал около 140 км/ч. Антирекорд – девять с половиной часов. Это как раз в день святого Валентина было. Все после тренировки позвонили женам, сказали: «Выезжаем – жди». Выехали на МКАД и встали. Я с Оспешинским ехал – наверняка помните такого. Он прямо на МКАДе из машины вышел. Через пару минут возвращается: «Толя, хорошая и плохая новость. Плохая – все стоит. Хорошая – дальше ничего невидно, потому что тоже стоит».

– Вы играли в не самых богатых командах. Самая большая зарплата, которую вы получали?

– Зарплату не могу вспомнить, могу – премиальные. В Нижнем Новгороде я играл за «Торпедо-Викторию». 2 августа 1998 года – за две недели до кризиса – нам давали премиальные за первый круг. Сказали явиться в офис, все приехали в с сумочками, барсетками. Начальник команды вышел и говорит: «Вы что, дураки? С чем приехали?». И пошел, купил нам черные целлофановые пакеты. Подмышечкой мы их из офиса и выносили.

– Много там было?

– Порядка 17 тысяч долларов. Но дали в рублях, поэтому и получилось так объемно.

– Успели потратить их до кризиса?

– Я сразу много истратил, потому что мне машину надо было купить, технику. Жалко, что успел. Восьмерку «Жигулей» я купил с за шесть с чем-то тысяч долларов, а, если бы перевел премиальные в доллары, то через неделю можно было бы брать за три с половиной.

Бышовец, принять на грудь

– Худший матч в вашей карьере?

– Многие его знают – 2000 год, Кубок России. Я играл за «Химки» против любимого «Торпедо». 90-я минута, счет 1:1, а я фактически сам себе забросил мяч. Потом Виктор Гусев в своей футбольной программе на ОРТ то ли год, то ли полтора в главных курьезах его крутил.

– Как это было?

– Выбивается мяч вратарем, борьба, защитник сбрасывает мне головой назад. Я решил потянуть время, принять мяч на грудь. Вот и принял: он попал в кочку и перелетел меня. Пока я руки соединял, он еще дальше полетел, я развернулся, побежал и фактически закинул его себе сам в ворота. Я не могу ручаться, но мне рассказывали: в этот момент один из болельщиков на трибуне чуть не умер. Ему стало плохо с сердцем, отвезли в реанимацию.

Через три дня едем на решающий в сезоне выезд – или выходим в первую лигу, или нет. Сначала Брянск, потом – Орел. Если Брянск обыгрываем, то практически все решено. Мое состояние – просто ужасное. В Брянске – полный стадион. Там ремонтировали один из входов, и к полю мы шли мимо зрителей. И вот один из них таким противным-противным голосом как завопит: «Рожков, сделай как с «Торпедо». Пока шли в раздевалку, пока выходили на разминку, пока уходили с нее – он все орал и орал. И тут я подумал: «Ну щас я тебе устрою, как с «Торпедо». В итоге мы выиграли 2:0. Мне в тот же вечер президент клуба прямо на сотовый позвонил, сказал, что я молодец. А Бышовец – он в «Химках» вице-президентом работал – через пару лет сказал: «После того матча я понял, что ты вратарь».

– Как нормальному человеку работается с Бышовцем?

– В «Химках» все было хорошо. Но человек очень многого достиг, и я не всегда его понимал. Он любит говорить загадками. Говорит так завуалировано и добавляет: «Ну ты же меня понимаешь»? А что я могу сказать? «Да, понимаю».

В позапрошлом году Россия с Арменией играла, а Рому Березовского я готовил – в «Химках». До игры оставалось три недели, Бышовец приехал к команде, мы отлично пообщались. И тут он меня спрашивает: «Ты понимаешь, что будет, если ты будешь плохо Рому тренировать?» «А что будет? Руководство, наверное, будет недовольно». «Ну да. А ты понимаешь, что будет, если ты будешь хорошо Рому тренировать?» «Ну, наверное, похвалят». А Бышовец говорит: «Толь, ну что ты, ты понимаешь, что 19 марта на тебя вся Россия может ополчиться?!»

Наверное, это была какая-то шутка.

Акинфеев, плечо на перекладине

– Вратарь, которым вы всегда восхищались?

– Шмейхель. Наверное, он был ближе всех по комплекции, хотелось быть на него похожим. И просто он первый меня восхитил, когда я его увидел. Я был в «Торпедо», а он играл еще в Дании. «Торпедо» играло в Кубке УЕФА, он приезжал, и я после нашей тренировки остался посмотреть, как он тренируется, как разминается. Тогда для меня это был просто шок.

– Что именно?

– Во-первых, он выпрыгивал так высоко, что практически плечо клал на штангу – причем все без особых усилий. Когда на тренировке он нехотя вводил мяч в игру рукой, он метров семь всего не долетал до центра. Нехотя. Рукой. Для меня, 19-летнего, все это запало в душу.

– Кто лучший вратарь мира прямо сейчас?

– Касильяс. Буффон. Ну и пока все.

– Как высоко в виртуальном рейтинге вратарей Акинфеев?

– Очень высоко. Если оценивать его с точки зрения тренера, не в обиду Игорю, по технике он не самый лучший вратарь. Но по пониманию игры…

– А понимание игры – это что?

– Оценка ситуации очень быстрая. Если вы много матчей смотрите, то знаете: он никогда не прыгает по девяткам, хотя другие прыгают, вытягиваются в струну. У Игоря мячи всегда пролетают рядом с ним, а это значит, что он очень быстро все оценивает: под какой ногой мяч у бьющего, где защитник, с какой силой может пробить, где надо сблизиться. Практически компьютер. По понимаю игры вратаря лучше на данный момент я не видел. Не только в России – в мире вообще.